О себе «любимом»

Никогда, признаться, не думал, что быть собственным биографом так трудно. Очень уж мы приучены к пафосу и лакировке. Выход один — придерживаться фактов…

Родился я в год всенародного траура. Безвременно ушел из жизни Ленин — «вождь мирового пролетариата, основатель Советского государства». День моего рождения, как выяснилось через двадцать один год, пришелся на День Победы над фашизмом в Великой Отечественной войне.

Своему появлению на свет я обязан отцу — служащему среднего ранга и матери— одаренному музыканту с консерваторским образованием. Мать привила мне любовь к искусству и, в первую очередь, к музыке. Отец был образцом добропорядочности и ответственности. Я никогда не был «маменьким сыночком», но всю жизнь горячо любил свою мать, восхищался ее красотой, умом, добротой и самоотверженностью. Я с нежностью вспоминаю ее, часто вижу ее во сне после страшных сновидений о войне.

«Она спешит дорогой к дому,
И каблучки ее стучат.
Костюм «английский» строг по тону.
В походке — легкость… Помню взгляд
Бездонных глаз блестящих умных.
Ее живую слышу речь.
Я понимаю всех «безумных»,
Кого она могла «зажечь».
Не доверяя новым модам,
Мать опекала нас — детей.
Была в семье громоотводом,
Как ни одна из матерей…
Порхают белы руки-птицы,
Сминая клавиш чудный строй.
И голова на миг клонится,
Как будто связана с рукой…»

Детские мои годы были, пожалуй, самыми благополучными в моей жизни. В пять лет малолетнему гражданину города Харькова не составляло труда ежедневного перебегать тихую улицу, отделяющую дом, где он проживал с родителями и сестрой, от детского садика. «Совнаркомовская» улица была во всех отношениях замечательной. В уютном клубе инженерно-технических работников крутили немое кино и устраивали вечера и утренники. Утопало в зарослях экзотической персидской сирени иранское посольство. К четырехэтажному дому, где проживали работники Совнаркома УССР, подъезжали экипажи и авто. На пол-улицы протянулась серая громада — дом работников паровозостроительного завода… Маленькому Валерику нравилось в детском саду.

Здесь все казалось значительным и интересным. Избирательная память воскрешает предпраздничные экскурсии, посвященные знакомству с родным городом. С крыши самого высокого их харьковских небоскребов открывался большой мир-панорама столицы Украины. Особенно впечатляла гигантская стройка тракторного завода (ХТЗ). После экскурсий в действующие цеха ХТЗ мы давали себе слово стать трактористами.

С ранних лет нас знакомили с природой города в его многочисленных зеленых массивах. Так зарождалась любовь к родному краю, формировался гражданственный патриотизм. В своей жизни я пронес это чувство через большие испытания. Вспоминаю детский страх, недоумение и растерянность при виде умирающих на улицах города беженцев из голодающих деревень. Нищенски одетые взрослые и дети с изможденными лицами превращались на глазах в мертвецов. Мать испуганно хватала меня за руку и уводила прочь. А еще врезался мне в память страшный «37-й год». Ночной шум подъезжающих к дому машин, хлопанье дверей на лестничных клетках, сдавленные рыдания и детский плач, исчезновение знакомых людей. Позже я узнал, что дом «зачищали» от «врагов народа»…

В первом классе 36-й средней школы среди моих одноклассников «выделились» двое счастливых обладателей вкусных белых булочек, ручек с необычными золотыми перьями, белоснежной бумаги с водяными знаками. Володька и Мишка Косиоры — сыновья Генерального секретаря ЦК КП(б) Украины. Через несколько лет они вместе со столицей переедут в Киев, повысив, таким образом, уровень успеваемости в «осиротевшей» 36-й школе. Школа будила во мне лучезарные мечты о будущем, но… в настоящем было слишком мало игр и слишком много экзаменов. Впрочем, помимо школы существовали «пустырно-дворовой» футбол и шахматная секция городского Дворца пионеров. Играл симфонический оркестр в саду им. Шевченко, на пластинках звучали голоса Утесова, Шульженко и Козина, на сцене оперного театра подвыпивший Горохов («гороховый Онегин») отказывал в любви наивной (но трезвой) Татьяне…

Наряду с музыкой стойким увлечением моего детства (да и всей жизни) — была литература. С особым чувством я воспринимал литературных героев, помещенных в ирреальный мир музыки. На сцене Харьковского оперного театра в оперных спектаклях «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Борис Годунов», «Русалка», «Дубровский», «Демон», «Майская ночь», «Сорочинская ярмарка» обретали новую жизнь литературные герои Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Музыка, рожденная оркестром и певцами, чудесным образом влияла на мои чувства и сознание. Сдается, «призрак графини» ужасал меня ничуть не меньше, чем Германа. К счастью, в отличие от него, я остался в здравом уме… Воистину «золотой библиотекой» была квартира наших соседей по дому. Они хранили у себя редкие дореволюционные издания, были большими любителями книг и породистых своенравных собак. Последние нисколько не мешали моему тесному общению с Дюма, Диккенсом, Меримэ, Эберсом, Кервудом, Мордовцевым и др. Школьная программа по литературе не всегда совпадала с моими вкусами и представлениями о художественности произведений. Об этом свидетельствовал диапазон оценок моих литературных сочинений и устных ответов. Не лучше обстояло дело с моими «достижениями» в области точных наук. Впрочем, отдельные разделы физики и биологии меня вполне устраивали и будили воображение…

Переводные в 10-й класс сдавать не пришлось. Началась Великая отечественная… На центральной площади им. Дзержинского маршировали народные ополченцы. В их рядах — мы с отцом. Каждую ночь дежурство на чердаке нашей «четырехэтажки» вблизи от огнетушителей и ящиков с песком. Эвакуируются на Восток предприятия и госпитали. Эвакуация населения зачастую принимает панический характер…

В столице Сибири — г. Новосибирске экстерном сдаю экзамен за курс средней школы и поступаю в Новосибирский институт военных инженеров транспорта. Основные науки — военная подготовка и погрузка эшелонов. Времени на сон не хватает. Засыпаю на концерте эвакуированного из Ленинграда оркестра Мравинского, исполнявшего блокадную симфонию Шостаковича…

Лето 1942 года. Немцы рвутся к Волге и на Кавказ. Не до учебы. Комсомольцы первого курса просят направить их на фронт. Вместо этого нас распределяют по военным училищам… Город Томск — 1-ое Артучилище (ТАУ). Сокращенный полугодовой курс офицерских наук. Утро начинается с пробежки вдоль стен училища. Бежим в нательных рубашках, невзирая на тридцатиградусный сибирский морозец. В общем: «ты не бойся ни жары и ни холода, закаляйся, как сталь». Шестичасовые тактические занятия в поле. Не дай бог — почернеет кончик носа или мочки ушей — может быть расценено как умышленное членовредительство. Занятия в теплых классах сродни «божьей милости». Ночью — караульная служба в артиллерийском парке. Мурлычешь про себя музыку «Кармен», чтобы не заснуть на ногах. Со смертью цыганки и рыданий Хозе приходит смена…

Выпуск из училища приурочен к 25-й годовщине Красной Армии. Рассматриваются заявления о приеме в партию. И вот уже я — младший лейтенант (один «кубарь» в петлице) и кандидат в члены КПСС… Эшелон стоит в Новосибирске один час. Стойко выдерживаю прощание с родителями. Впрочем, они у меня молодцы. У матери – ни одной слезинки в глазах, об отце вообще говорить нечего — кремень. На прощание получаю родительское напутствие. Наконец впрыгиваю в теплушку. Эшелон спешит на фронт и… останавливается под Москвой. В подмосковном Звенигороде проходим подготовку десантника ВВС, учимся прыгать с парашютом, владеть трофейным оружием. Однако через несколько месяцев на неожиданно направляют в артчасти.

Немцы наступают под Орлом и Белгородом. На мою долю выпадает участие в контрнаступлении Степного фронта. Пятого августа 1943 г. Командир огневого взвода батареи 122-мм гаубиц устаревшего образца (1910/30 года на конной тяге) 306-го артполка 155-ой стрелковой дивизии мл. лейтенант Дамье принимает свой первый бой под Красной Яругой Курской области…

Путь к Победе был долог и тернист. Было многое. После Курской битвы — кровавый поход к Днепру и его форсирование на «подручных плавсредствах» (бочки, плоты, челноки), бои на Букринском плацдарме южнее Киева, контрнаступление немцев на Киев, окружение 38-й армии, бои в окружении и плен под Винницей, побег из плена под Хотиным (Черновицкая область), Ясско-Кишиневская операция и освобождение Румынии, переправа через Дунай и освобождение Югославии, очередное «купание» в Дунае и тяжелые бои в Венгрии (с контузией, пулевой и осколочной отметинами), госпиталь для раненных в Кечкемете, бои с немецкими танками под Секешфехерваром, поход в Австрию и, наконец, победный салют в Австрийских Альпах. Не обошли меня ни пули, ни награды…

«Я был помилован судьбой
На пулевой передовой.
Коварной вздумалось гадать:
Кого без кудрей оставлять,
Кому лишиться головы.
А мне — дожить до седины.»

Кончилась война. Страна приступила к сокращению своих вооруженных сил, не имея при этом ввиду лейтенанта Дамье. Из южной группы войск (Румыния) меня направляют на учебу в Артакадемию им. Дзержинского. Победителя немцев ждет разочарование — бывшим «окруженцам» не место в Академии.

Прошу моего депутата в Верховный Совет СССР от Южной группы войск — Главного маршала артиллерии Воронова Н.Н. — способствовать моему увольнению из армии в связи с бесперспективностью моей дальнейшей службы при сложившихся обстоятельствах.

И вот — я рабочий Московского завода № 37 и студент заочного института. Последствия полученного на фронте ранения вынуждают перейти в дневной ВУЗ. В год смерти Сталина я оканчиваю с отличием Московский электромеханический институт ж.д. транспорта, недолго работаю инженером на заводе «Динамо», откуда по партийной путевке еду в Псковскую область поднимать сельское хозяйство…

Необходимо сказать, что в 50-х годах колхозно-совхозная деревня была в незавидном положении. Со времен коллективизации отечественное сельское хозяйство не могло прокормить страну. Продуктов хватало лишь на Москву, Ленинград и Киев. Сказывались также разрушения, причиненные войной. Призывы и лозунги, бесчисленные противоречивые указания сверху не могли накормить скот, ликвидировать бездорожье, вооружить село хорошей техникой и главное — привязать крестьянина к земле. Реформы, начатые Н. Хрущевым в области сельского хозяйства носили волюнтаристский, субъективный характер. Чего стоят только его новшества по повсеместному выращиванию кукурузы (независимо от климатических условий и состояния почв), кормление скота древесной мукой («веточный корм») и т.д. В этом же ряду — посылка из города по партийным путевкам незнакомых с с.х. инженеров…

Совхоз «Андромер», куда я прибыл в 54 г. был убыточным хозяйством, возглавляемым местным «удельным князьком». Последнего отличало редкостное хамство и беззаконие по отношению к работникам совхоза. Оправданием служили частые случаи пьянства и воровства, низкая производительность труда. В совхозе не было необходимых условий для содержания скота, полностью отсутствовала ремонтная база, под дождем и снегом ржавела устаревшая техника…

Совершить революцию в деревне главному инженеру совхоза «Андромер» Дамье — не удалось. К своим достижениям могу отнести: своевременное обеспечение с.х. работ, сооружение небольшой ремонтной мастерской с организацией аварийных работ, обновление парка тракторов и автомашин, установка новых дизель-агрегатов на эл. станции. В то же время закончилась неудачей попытка проложить дорогу к центральной ферме и бурения новой скважины для подачи воды… Результаты моей «кипучей» деятельности нельзя назвать впечатляющими — совхоз «Андромер» не стал рентабельным. Все же я сделал для него больше хорошего, чем плохого, принес больше пользы, чем вреда…

В 1956 г. меня и других инженеров, посланных из Москвы в Псковскую область сменили выпускники Академии электрификации и механизации сельского хозяйства. В том же 1956 г. началась моя инженерная и научная деятельность во Всесоюзном научно-исследовательском институте радиотехники (ВНИИРТ), где я прошел путь от рядового инженера до начальника отдела, разработчика больших систем, заместителя Главного конструктора крупного радиолокационного комплекса…

В 1990 году я ушел на «заслуженный отдых». С тех пор я пенсионер, инвалид Великой Отечественной войны…

Писать стихи я начал поздно (году в 60-м). Публиковался в институтской печати. Со стихами выступал перед взрослой и подростковой аудиториями. Некоторые рукописные тексты «ходили по рукам», т.к. по ряду причин не могли заинтересовать широкую прессу. Например, такое стихотворение, написанное в годы застоя.

«Взошел на трон «малоземелец»
(герой боев — «политотделец»).
Надел на голову венец
«Ильич» — бровастый молодец.
Идет исхоженной тропой.
Творя бессовестный разбой.
У опорожненных «корыт»
Рыгают сонмища элит,
Звездой геройской награжденных
И над народом вознесенных.
Бездушье, взятки, дефицит,
Спекулятива менингит…
Для диссидентов, без труда
Нашлись психушные дома.
«Афган» бровастый отрицал,
Гробы надежно цинковал.
Живым — улыбки излучал,
Взасос данайцев целовал.
Авто повсюду вымогал,
Чужие книги «сочинял»…
Эпоха Лени Брежнева —
Безумия безбрежного…»

Или другое, в том же духе:
«Гноятся раны государства
Маразматических вождей.
Рабовладельческое ханство
Мытарит «маленьких людей».
Ведут торговлю негодяи,
Стремятся к верху дураки,
Цветет торговля должностями,
Живут холуи-слизняки.
Обюрокраченный чиновник,
Несун-ворюга, мещанин,
Солидный взяточник-сановник —
Страны советской гражданин…»

Большое место в моей поэзии занимают стихи о войне. Считаю это вполне естественным.

«В больном бреду,
Пред ликом смерти
Навряд ли вспомню о былом —
Посланья нежные в конверте,
Страстей борения с умом.
Но только, Вы уж мне поверьте,
Не суть так важно как умру,
Но в сновиденьях перед смертью
Увижу давнюю войну.
Кольцо ревущего пожара,
Днепра кровавую волну,
Прорыв «пантер» к Дунафельдвару.
И в маскхалате медсестру…»

Наиболее масштабное (во всяком случае — по объему) произведение — поэма «Пароль «Слет», является переработанным вариантом написанной в 1977 году поэмы «Не мертвый, не живой» (документы в прозе и стихах). Первоначально в ней, наряду со стихами, содержались письма с фронта лейтенанта Дамье В.В. Думаю, не будет нескромным с моей стороны привести отрывок из текста письма, с которым обратился Совет ветеранов войны ВНИИРТ в один из маститых московских журналов:

«Рукопись поэмы, с точки зрения ветеранов войны института, представляет несомненный интерес, особенно для молодежи. В ней описаны реальные события Великой Отечественной войны, в которых лейтенант Дамье В.В. был действующим лицом. Приведенные в рукописи письма с фронта— подлинные. Они хранятся в семейном архиве. Рукопись, по нашему мнению, имеет несомненные художественные достоинства. Ее издание может быть и интересным и полезным для читателя…»

И в данном и в других случаях редакции были категоричны: «Отказать!» Приводимые причины носили туманный характер. Так редакторы утверждали, что стихи, по своей сути, никак не могут считаться документом; письма надо издавать отдельно; на свете есть стихи и получше и т.д., и т.п. Одним словом:

«Учись поэт! Умерь дерзанья!
Маститых судей не смеши.
Кончай, приятель, «поминанья» —
Под Маяковского пиши!..»

Как-то сотрудник одной редакции сказал мне «под большим секретом»: «Вашу вещь никогда не напечатают!» Тем не менее, указанная поэма под названием «От круч днепровских до Днестра» нашла благодарных читателей среди учащихся 784-й школы г. Москвы. Один из экземпляров поэмы хранится в школьном музее Великой Отечественной войны.

Кроме поэзии последние годы занимаюсь научно-философскими проблемами. На страницах книги «СУПРЕМАТ» (существование и преобразование материи) стараюсь донести до читателя спектр сформировавшихся научных взглядов, относящихся к возникновению и развитию живой материи. Формулирую определение ЖИЗНИ и обосновываю гипотезу о существовании универсального закона существования и преобразовании материи, выступающего в качестве одного из основополагающих законов мироздания. Стараюсь, по мере сил, использовать накопленный опыт разработки и эксплуатации кибернетических систем с большим объемом информационного обмена.

В моей непростой пестрой жизни всегда оставалось место для верных друзей и подруг, для моих детей и внуков.