Глава 3
Новый год

Повержен «немец» на Днепре
Бегут в смятеньи «полубоги» —
Спешат на Запад в декабре.
Бросают трупы на дороге…
Людских не ведая невзгод,
В пылу кровавой потасовки,
Согласно божьей установке,
Явился миру Новый год…
Напрасно скрежещут «ножи мясорубки» —
Тяжелые мины «дают недолет».
Насмешливый голос, соленые шутки —
В землянке Рублев выдает анекдот.
Рассказ-анекдотец из времени оно.
О том, как денщик офицеру служил.
Был на ночь отпущен из стен гарнизона.
Еще офицер ему «трешку» вручил.
«Найди, коли сможешь, ядрену девицу.
И чтобы «кобыла» при силе была.
Крутила призывно шары-ягодицы,
А мордой пускай и не шибко мила…»
Явился поутру солдат к командиру
И все доложил: как нашел, поимел.
Девица явила недюжину силу —
Забрать свою «трешку» насилу сумел…
Был дружный смех и спор о жизни,
Где человек — и друг и враг.
Зачах фитиль, зажатый в гильзе.
Объял землянку полумрак.
Средь нас — Рублев — гигант-артмастер.
Любимец женщин, весельчак,
«Душевный малый», «милый гангстер» —
Глотал лекарства натощак.
Еще — подтянутый Злаказов —
Глава штабистов и педант,
Противник ярый секс-рассказов,
Законов совести гарант.
Невозмутимый взводный Коптев —
Широкоплечий лейтенант,
Не столь как мы словоохотлив,
Ценил молчания талант…
Вначале пили «За Победу»,
Потом — за тех, кого уж нет.
Некстати пьяному соседу
«Хороший» вспомнился сонет…
Грустил Рублев .Припомнил женщин.
Менял их часто — «трижды в год».
Любви наградами увенчан,
Бывало жил за «дамский счет».
Томясь желанием женской ласки
Сейчас «всех шлюшек» поносил,
Сгущал естественные краски,
Начштабу громко говорил:
Связалась Лида с интендантом —
Нагнулся тот и подобрал,
Снабжал Лидушу провиантом,
В постели мужа заменял.
Его, рыдая, обнимала,
Кляня измену и войну,
И мужа образ вызывала,
И «отдавалась лишь ему»
Несчастный муж — в объятиях смерти.
Погиб солдат за жизнь жены
Ну что ж, доверчивые, верьте,
Или спишите в счет войны…»
Он пел похабные куплеты,
Как жеребец противно ржал.
Столь откровенные портреты
Еще никто не выставлял…
Отринув зыбкое безвластье
И новогодний этикет,
Вспылил Злаказов:
Вот несчастье —
У павиана самки нет».
Едва за грудки не хватились
Мои военные друзья…
В тылу без отдыха трудились,
Боялись страшного письма.
И музыкальным баритоном
Я спел о той, кто любит, ждет.
И прозвучало тихим стоном:
«А смерть давно солдата ждет».
Еще я пел про «кари очи»,
Про брови черные, как смоль,
О той далекой мирной ночи,
Про нашу гордость и любовь…